14 октября 2018, 11:00 Авторская колонка 54837

Забытый город

Человек не может не любить родное, мать, Родину, малую родину, будь то село или город, по которому в детстве бегал, играючи изучая его тайны, старинные закоулки, парки, сады и дворы.

Человек так устроен, что для него любить можно лишь подобное, родное, то, что принимает его душа. Однако уважать можно и то, что не всегда от твоей плоти и крови – иное, далекое и неизвестное, куда приехал и с чем решил связать свой жизненный путь. Мне глубоко чужды как те, кто родился в Кишиневе и не ценит его, так и те, кого этот город принял, взрастил, те господа, что некогда осели в нашем городе и не ценят его историю и культуру, архитектуру и дух, его ауру, его воздух и те поколения наших предков, которые строили его. Не знаю, может, потому, что это не их предки и не их город. И это вне зависимости от политических приоритетов. Все они одним миром мазаны. Их легко узнать везде по наплевательскому, отчужденному отношению к нашей столице.

Духовным пространством для меня, истоком живительной силы всегда был мой любимый родной город. Он океан, наполняющий меня жизненным тонусом. В нем все естественно и все от моих корней. Так было годами, но сегодня мне больно за ангела-хранителя нашего города. Нечто живое и подлинное разрушается на наших глазах. Эту сущность нельзя увидеть, ее можно лишь прочувствовать, познав плоть нашей столицы, а она – это сады и парки, река, озера и дома, это проспекты и, конечно, люди.

Сегодня плоть нашего города больна. Мало того, что его трясет социально, экономически и политически, сегодня вырождается то, что формировало столетиями его ауру, его дух. Обилие маркетов и рынков здесь не важно. Эти железобетонные конструкции подобны очагам кочевников в нашем городе. Они есть, но в тоже время их будто и нет: того и гляди, где высился торговый центр из стекла и стали, стоит лишь железная рухлядь. Не на веки эти строения, ибо век их от силы год, другой, а затем исчезают они так же внезапно, как и появились. Из неоткуда в никуда. А все подлинное разрушается и ветшает.

Кишинев глубоко безразличен массам тех, кто приходит во власть за длинным рублем, и если бы ни бюджет, им вообще никто не стал бы всерьез заниматься. Это город-изгой в своем доме, город-золушка.

Ушел и человек, веками наполнявший этот город, и на смену ему пришла этакая орда полукочевников. Городское кочевничество, узаконенное в социальной миниатюре. Все здесь, но никто не дома, и все кочуют. Все, как на вокзале. Почему? Новый город потерял социальную надежность старого. Нельзя строить будущее, растить детей, творить историю там, где все только кочуют и торгуют. Нет базы для человека семьянина, нет основания для бытия. Настоящие сыны этого города, те, кто приехал в город и полюбил его, сегодня в меньшинстве. Конечно, они живут, многие творят, но их глас, как голос вопиющего в пустыне, теряется в общем бедламе и безразличии.

Поэтому и возникла необходимость призвать всех нас на спасение того, что никогда не вернешь. Тем, кому близок этот город, тем, кто плоть от плоти моего старого доброго Кишинева, я обращаю эти строки.

Что же творится на твоих улицах, Кишинев? Как живешь ты в этом микро и макро безразличии, где многие живут так, как будто они здесь проездом?

Начнем с архитектуры и истории города Кишинева.

Мало кто из ныне живущих понимает, в каком чудесном и мистическом городе ему довелось родиться. Это город Стамати и Хаждеу, город Бернардаци и Щусева, город Марии Чеботарь и Тамары Чобану, город Котовского и Пуришкевича, Крушевана и Синадино, Крупенских и Кассо. Это город, взрастивший многих великих молдавских интеллигентов, бояр, дворянских сынов, город, давший России тех, кто прославил имя России и запечатлел в камне и слове ее историю, город молдаван, поляков, русских, евреев, болгар, украинцев, имена многих из которых никогда не сотрутся в нашей памяти. 

Что сегодня рушится на наших глазах неблагодарными потомками сотворивших этот город? К началу XIX века Кишинев был небольшим местечком, получившим статус города в 1818 году. Основан Кишинев был давно, и летописная память сохранило нам наиболее ранние годы, но это другая эпоха, тот город почти не сохранился. Турецкий Кишинев, за исключением церкви Константина и Елены и Мазаракиевской (сегодня старообрядческой церкви) и двух-трех разрушенных недавно домов, не сохранился. Пришедшая русская администрация создала новый город. Он был поднят не с нуля, но тогда началась новая веха в развитие Бессарабского края. Новый город строился по плану, он рос на глазах и стал одним из наиболее современных городов империи. Но и от него сегодня мало что осталось. Две мировые войны и архитектурные перестройки изменили его лик. Почему и этот город мы теряем на глазах? 

Оба центральных дома знаменитого дворянского рода Крупенских были уничтожены в последнее время. Один на проспекте Штефана Великого, другой – у парка, недалеко от известного особняка боярина Катаржи. Зачем? Чем они мешали, кому не спалось при их виде. По ходу уточним, что дома были отмечены определенным декором, который украшал их и представлял некую архитектурную ценность и уникальность, ведь где еще вы найдете дом, украшенный драконами, дом, чей балкон держат Нептуны. Кишинев – не Санкт-Петербург, здесь не увидишь на каждом шагу египетских сфинксов и титанов, нет Зимнего, Мариинского дворца, нет Царского села, но здесь были дома Крупенских, Дикарьер, Дадиани и т.д.

Многие европейцы, гулявшие по городу вместе с автором этих строк, восторгались архитектурой этих крупиц, оставшихся нам, неблагодарным потомкам, от ушедшего в прошлое города наших предков, соединившего в себе связь времен и культур, лики Азии и неброскую прелесть Балкан, южное тепло и уют и европейские проспекты, масонские парки и православные соборы, немецкие кирхи и католические костелы, губернские управы и удивительные, как в шоколад обрамленные старые гимназии. Это город, который мы потеряли и продолжаем терять и сегодня, это то, что никогда не увидят наши дети и дети наших детей. Здесь Пушкин спорил с Стамати, а Хаждеу выступал со своими идеями возрождения Молдовы, здесь жили и творили сотни прекрасных одарённых людей, здесь текла размеренная, но прекрасная жизнь, здесь человек жил, не возносясь над природой, как где-то в Москве или Нью-Йорке, а сливался с ней в один гармоничный ансамбль, и архитектура этого милого городка была прекрасным меццо-сопрано в давно ушедшем в прошлое оркестре судеб и душ старого мира.

Ну что ж, надо бы меньше эмоций, хотя, когда речь идет о городе детства, городе, который я не захотел променять на первопрестольную Руси, они оправданы. Итак, давайте спокойно, как в солнечный жаркий день, когда Кишинев под ласковым и теплым солнцем юга особенно чудесен и светел, пройдем по улицам нашей славной столицы и обозрим сокровища нашего города, которые уходят в небытие на наших глазах или уже ушли благодаря стараниям «соотечественников».

Я начал бы наш путь из центра, с проспекта Штефана чел Маре, где вроде стали уже ремонтировать прекрасное здание художественного музея, где восстановили колокольню в Соборном парке и где на наших глазах за день, на скорую руку, заметая следы своей подлости, снесли один из домов уже упоминаемых нами Крупенских. Старожилам Кишинева это здание было известно в пятидесятые и шестидесятые годы прошлого века, здесь размещался Дом пионеров. Представляло собой оно редкое произведение архитектуры. Это расположенное напротив старого дома Моисея и Сары Клигман (Шт. чел Маре 113) строение ничем не уступало окружавшим его особнякам и даже соперничало со строением художественного музея, известным более как дом Владимира Герца (Шт. чел Маре 115). Здание, выкрашенное в последние годы в зеленый цвет, было украшено драконами, а балкон держали Нептуны. Фигура морского бога – не случайный символ. Его используют многие древние ордена Европы. К примеру, Орден Сиона, известный еще как Приорат Сиона, ссылаются на свою связь с династией Меровингов, в крови которой текла кровь мифического морского чудовища Квинотавра.

Сила, переданная затем потомкам Хлодиона, известным как Меровинги, была силой Нептуна, царя морей, Посейдона. Как писал великий Мирча Элиаде, этот бог был основным и центральным божеством древних индоевропейцев и до вытеснения древним олимпом владел всей землей и мирозданием. Он был центром древних культов, связанных с водой и землей. Его почитали как Дагона, а иногда, путая концы с концами, считали Драконом. Орден Дракона вписывался в эту модель, а Орден Зеленого Дракона, известный как оплот монархизма, оппонент Приората Сиона, был напрямую воплощен в декоре этого дома. Так история переплелась с конспирологией, и все благодаря архитектуре и воплощенному в камне знанию. Так проявило себя тайное общество, вершившее судьбы России и Европы в течение многих веков.

Странно, но ведь именно Крупенские и Распутин как наиболее близкое окружения Романовых составляли каркас этого тайного круга, известного еще как братство зеленых. Зеленый дом камергера императора в центре Кишинева, дом с драконами и Нептунами, своеобразный инициатический центр был уничтожен по навету, с целью стереть эту древнюю традицию. 

Наш город имел не так много архитектурных сокровищ, чтобы бросаться подобными вещами и стирать из памяти поколений удивительные старинные строения. Кстати, помимо сказанного, сам род Крупенских представлял собой историческую ценность для нашего города. Его связи, его служба царю, его древнее молдавское прошлое нельзя забывать. Но сегодня память об этих деятелях уходит в прошлое. Хотелось бы также отметить, что у нас нет даже почетной доски этому семейству. А его вклад в историю Молдавии поистине велик. Еще в 1818 году Крупенские были вице-губернаторами Бессарабской области. Были они и предводителями дворянства, и лидерами политических течений, властителями дум, людьми, влиявшими на формирование идей двора и императорской семьи. Их роль во всех событиях от прихода Распутина до Первой мировой войны еще ждет своего исследователя. А пока неплохо было бы просто взять и восстановить дом. Хотя бы один и собрать в нем все некогда украденное, а оно есть, и разбросанно оно от частных коллекций до краеведческих и исторических музеев. Неплохо также было бы установить мемориальную доску Павлу Крупенскому, да и всему этому семейству. 

Ведь не можем же мы забыть, к примеру, того же Павла Крупенского, члена Государственной Думы II, III и IV созывов, лидера Партии прогрессивных националистов. Таких людей не забывают даже враги. Как и их оппонентов. На улице Пушкина стоял особняк Владимира Митрофановича Пуришкевича, ярого противника Крупенских, с коими он судился в XIX10 году. Суд закончился ничем и призвал к примирению. Но Крупенский вызвал на дуэль Пуришкевича, тот отклонил вызов. Это был не прост спор. Это были два важнейших пути развития империи. Путь Крупенского и Распутина и путь Пуришкевича и Юсупова. Эти пути не раз пересекались в Бессарабии. Можно сказать, что в начале XX века, как и в 1824 году, когда вольные каменщики готовили здесь свержение Романовых, Кишинев вновь стал центром, где решался вопрос о будущем развитии империи, да и всего европейского мира. Здесь, в его отелях Палас, Санкт- Петербург, Париж, в салонах Дадиани, Синадино, Крушевана, творилась судьба империи. И два ее пути воплощены в Пуришкевиче, лидере Союза Михаила Архангела, и в символическом лике Крупенских с их родовым посвящением. Из них никто не стяжал победу, а проиграли все, в том числе сам Кишинев. Он долго не будет творить историю, хотя при Брежневе вновь напомнит о себе.

Да, история творилась на этих улицах. Измученный летней жарой, я шел по прекрасному парку Долины Роз. Шел к дому у Ботанических озер. Здесь некогда стоял большой особняк, приютивший трудных и обездоленных детей. Но и при царе, а затем и в румынские времена здесь стоял грандиозный дом семейства Дикарьер. Семья эта на рубеже XIX и XX веков была весьма известна и уважаема и имела большие связи не только в России, но и в Европе. Сегодня дом Дикарьер практически разрушен. 

Город этот строился простыми тружениками, природными каменщиками, которыми так обильно наградила наш народ родная земля. Эти люди создавали архитектурный фонд города, их потомки не должны идти против деяний дедов и отцов. И взращенная на нашей земле традиция любви и созидания должна спаять в единое целое времена, людей, роды и их дома.

С этими мыслями я шел по парку Долины Роз, шел через центр мимо чудной Чуфлинской церкви, мимо украшенных геометрическими барельефами домов, мимо давно разрушенных строений, что еще хранит моя память, домов моего детства, тех забытых и прекрасных зданий, что никогда не увидят потомки. Ведь не увидят они чудное здание архива на Измаильской на месте ЦУМА, не увидят снесенную в восьмидесятые годы немецкую кирху, Дом губернатора на месте Театра оперы и балета. Не увидят дома Пуришкевича, Россетти, Крушевана, Епархиальный дом, старую подлинную колокольню Соборного парка, особняки центрального луча и многое другое.

Время и люди разрушают старый Кишинев. Теряется его облик, а ведь тот губернский столичный город строился как сакральный центр, аналогичный Петербургу, как город-сад, как ложа, аналог в миниатюре того, что творит историю на берегах Невы. Там ее творили, здесь подготавливали ее творения в беседах, дискуссиях, мечтах. Ведь многие из тех, кто там делал историю, жили здесь, на берегах Быка и Днестра. Они воплотили свои мечты даже в плане родного города. Посмотрите на его ось. Город пересекал центральный луч, он делил город на две части: Ильинскую – ту, что слева, а другую, что справа, условно назовем Измаильской. В этом был замысел. На оси города стояли центральный храм города, построенный архитектором Мельниковым в 1834 году, выше была колокольня, затем – Арка Победы, где колокола, вылитые из турецких пушек, пробуждали новую жизнь в этом молодом городе, за ней были площадь и Епархиальный дом – все на оси, все составляло единый ансамбль. Эта ось, в соответствии с христианскими представлениями того мира, пресекалась проспектом Александровской улицы, которая изначально именовалась Московской. Все логично и целостно.

Я смотрел на этот тихий мир и на время как будто перенесся на пыльные улицы старого города, где немногочисленные чинные прохожие, одинокие конки напоминали мне о давно ушедшем мире и его реалиях. А ведь тот мир тоже мечтал. Он пришел в провинциальную Бессарабию, перестроил маленький городок Кишинев, вдохнул новую жизнь в его турецкие кривые улочки, перекроил, перестроил и создал новый город, занимающий пятое место в Российской империи 70-х годах XIX века. Именно тогда создавался в мечтах архитекторов и строителей новый светлый южный губернский град, город будущего.

Новый кишлак для овец, так по преданию переводится название Кишинев. Город продуман во всех мелочах, идеально спланирован, в отличие от хаотичной застройки турецких кварталов. Все здесь имело свою логику, имел ее и план нового города. Новая власть видела в этом городе воплощение своих балканских и византийских идеалов и политических претензий. Кишинев становился символом благополучия и мощи империи. Сюда съезжались лучшие семьи юга России и Балкан: Ипсиланти, Карагеоргичи, Стурза, Россетти, сербы, болгары, евреи, которые всегда ощущают и чувствуют, есть ли будущее у того или иного города. Здесь росла торговля, открывались банки и магазины, здесь начала твориться история юга империи.

Я шел и думал об этом, пересекая Александру чел Бун, и, завершая путь по старому турецкому городу, шел вослед архитекторам империи к новому городу, к тому Кишиневу, который был построен во второй половине XIX века. Эту часть именовали Магалой, спланированные улицы верхнего города были украшены садами и добротными особняками. Именно здесь стали впервые появляться двухэтажные, и даже трехэтажные дома. Перейдя Александру чел Бун, некогда именуемую Золотой улицей, я подошел к классическому архитектурному произведению, достойному стоять на улицах Москвы или Киева, Варшавы или Праги. Гостиница «Санкт-Петербург» – так некогда называлось это здание на Александру чел Бун, 47. Сегодня оно рушится и ждет своего восстановления, но его состояние еще не так плохо, как у хоральной еврейской синагоги по улице Рабби Шнеерсона, 8-10, но не лучше, чем у дома Инглези на М.Эминеску, 52, где проживало семейство Кассо.

Это здание, где размещались гримерная и хранилище театра, сегодня гибнет на глазах. Оно еще сохраняет архитектурный стиль, свойственный венецианскому возрождению. Здесь жил П. Твердохлеб, Андрей Яворский, семья Инглези. Позднее, в конце XIX века, здесь поселилась семья Кассо: Александр и Спиридон Кассо. Они были в родстве с Львом Кассо, министром просвещения Российской империи, который так же имел поместья в Бессарабии. Во дворе здания вы увидите старинные постройки, которые также достойны восстановления.

А красивейший домик у старого Лечсанупра (больница 4 управления), двухэтажная старая вилла с балконом по ул. Вероники Микле, 11, где размещалась с 1905 года монастырская клиника? Сегодня этого дома уже практически нет. В крайне ветхом состоянии дом по ул. Лазо, 24, построенный в 1854 году. Только то, что оно было скрыто за некогда новыми строениями, спасло здание от разрушения, но сегодня оно рушится от забвения. В таком же состоянии двухэтажное здание, расположенное в переулке, примыкающем к Колумне. Здесь стоит старинный обветшавший дом №88.

Художественная школа, построенная в 1898 году, давно требует основательного ремонта. Грустно смотреть на строение №52 по ул. Митрополита Варлаама, что возле Центрального рынка. Всё рушится на наших глазах, ибо не чтится моими современниками архитектурная память нашего города. Нет больше бывшего здания общества «Знание» по улице Букурешть.  Не забудем дом баронессы Юлии фон Гхекинг по Матеевича, 85, где в 1918 году начал функционировать лицей им. А. Донича. Пройдя далее, по направлению к входу на бывшее Комсомольское озеро, отметим здание Академии музыки, театра и изобразительных искусств пластики, бывшую гимназию №3. Здесь в 1918 году размещался Сфатул Цэрий – первый государственный орган, первый парламент независимой Молдовы. Именно здесь в 1917 году была провозглашена Молдавская Демократическая Республика. И вот на этом прекрасном здании нет даже доски о том, что здесь заседал Сфатул Цэрий. Есть только маленький мемориальный круг в память Халиппы, одного из отцов-основателей той Молдавской Республики.

Отметим Выставочный павильон на территории бывшего парка короля Карла, уютное небольшое строение по ул. Матеевича, 86. Построенное в 1903 году, сегодня оно практически законсервировано и медленно ветшает. Далее, если пройти по этой же улице под № 119 стоит прекрасная городская вилла Димитра Теодосиу, которая сегодня также находится в заброшенном состоянии. Этот дом – живой пример Нового искусства, столь свойственного Бессарабии в румынский период 1918-1940 годов. Пройдя по Бэнулеску-Бодони, вы увидите давно разрушающийся полутораэтажный дом №53. Это здание, находящееся в критическом состоянии, было оценено как памятник архитектуры XIX века, но, тем не менее, оно гибнет у нас на глазах. Если оказаться на окраине старого города, то близ бывшей Скулянской рогатки мы увидим давно заброшенный двухэтажный особняк. Он стоит на ул. Мирополита Дософтея, 103. Подойдя поближе, вы увидите образчик классической архитектуры, от которого сегодня ужасно веет сыростью и сгинувшим в прошлое миром давно ушедших людей, которые некогда жили, любили и творили в этом сегодня забытом городском архитектурном отшельнике.

Идем, дорогой читатель, дальше по улицам нашего цветущего города. Что же мы видим? На каждом шагу встречаем социальное и культурное безразличие и, как следствие, упадок памятников прошлого. Если выйти на улицу Митрополита Варлаама, 84, нашему взору предстанет особняк кишиневского мэра Карла Шмидта. Улица некогда носила имя этого грандиозного человека, отдавшего Кишиневу свою жизнь. Он принял Кишинев еще грязным и неухоженным, а передал потомкам европейский губернский образцовый город. При нем город был электрифицирован и расширен, застроен отелями, банками и связан телефонными линиями, хотя первая телефонно-телеграфная станция была у нас открыта в 1860 году. Осуществлял Карл Шмидт свои функции с 1877 по 1904 год, это были годы наибольшего расцвета нашей столицы. Так вот, его дом, конечно, не разрушен, на нем даже есть поставленная немецким обществом мемориальная доска, но в целом состояние этой городской виллы трудно назвать идеальным. Правда, недавно дом был внешне отреставрирован и рядом с ним даже появился памятник бывшему городскому главе. Но это заслуга не наша, а немцев.

Но пойдем дальше. Пересекая Проспект Ренаштерий, бывший Центральный луч, мы оказываемся на Пушкинской горке. Этот район как бы находящийся под паром исторический заповедник. Здесь столько сохранилось станины, что одной статьи мало. И практически всё здесь находится в убогом, запущенном состоянии, хотя эти улицы и есть остаток старого турецкого города и характеризуют его давно ушедшую в былое архитектуру. Таким был Кишинев до 1812 года. Хаотичным, косым, запутанным, не имевшим никакой логики в застройке, никакого единого стиля в архитектуре. Здесь переплеталось все и вся. И в этом сегодня прелесть закоулков старой Ильинской стороны, известной больше как Пушкинская горка. Многое здесь разрушено давно: и дом Инзова, и Старый собор, и синагога, и мечеть, и старые мастерские. Но кое-что сохранилось, и это кое-что мы обязаны передать потомкам.

Пройдите по этим улицам, и вы ощутите дыхание ушедшего в былое времени. Перед вами предстанет город с кэруцами и базарами, турками, евреями и армянами, сербами. Вы перенесетесь во времени в неведомую эпоху Пушкина и Стамати, услышите грохот балканских войн и пушек Наполеона, почувствуете таинства масонских лож и гордое величие молдавского православия. Здесь мир застыл в ожидании некого ключа, что еще откроет нам этот старый турецкий город.

Но вернемся к теме. Здесь многое можно описать, но я отмечу лишь здание большой мельницы, именуемое в народе «Moara Rosie», а ранее – мельницей Левензона, по имени одного из владельцев – Аврама Левинзона. Эта красно-коричневое здание по ул. Моара Рошие, 5 ждет своего восстановления уже десяток лет. Его заковали в железо, но это не решение вопроса – оно постепенно разрушается. Такое строение – образчик старой промышленной архитектуры – необходимо восстановить и превратить в музей.

Здесь же, на Пушкинской горке, я увидел многие старинные дома, достойные восстановления. Они еще не разрушены, но их состояние далеко от идеального. Это дома по ул. Св. Андрея, 33, 15, 17 и т.д. Примыкают к Пушкинской горке и старые ветхие дома по ул. Александру чел Бун, 91, частный дом по Архангела Михаила, 57, чей фасад давно пора привести в порядок. Нельзя обойти вниманием здания на Колумне, 116, где был дом Ольги Андриановой. Пройдя по этой улице, мы увидим дом боярина Залевского, (Колумна, 148). Здесь много есть зданий, требующих восстановления, зданий, составлявших некогда золотой фонд нашего города.

А ведь эта улица была одной из центральных в старом Кишиневе. Городские доходные дома по Колумне, 57, 59, 110, где проживали с 1900 года братья Иван и Николай Лебедевы, должны быть отреставрированы и возвращены нам в своем первоначальном виде. Совершенно неприемлемо разрушение изначального облика зданий, его колон, барельефов и т.д. Разрушаются на наших глазах и некогда украшавшие город здания по улице 31 августа. Здесь мы видим значительные некогда постройки, сегодня ветшающие и заброшенные. Это, конечно, и упомянутое нами грандиозное сооружение женской гимназии Натальи Дадиани по улице 31 августа, 115, которое нуждается в серьезном ремонте, ведь он памятник архитектуры, сравнимый с европейскими памятниками. Отметим дом Л.Артамоновой по этой же улице №157. 

Помимо старого города, рушат сегодня и то, что совсем недавно окрыляло и радовало нас. Разрушен Центральный стадион. Это непростительно. Он также был памятником архитектуры (построен в 1952 году) площадью 10 тыс. кв метров, только советского периода, памятником мощным и вековым. С ним были связанны радости наших дедов и отцов. Он часть их личной онтологии, напитанный флюидами борьбы человека за свое самосовершенствование. Дух античной Спарты радовал здесь годами наш город, тех, кому не безразлична красота, гармония и спорт. Стен, пропитанных радостью побед и горестью поражений, больше нет, а ведь для многих это память юности и всей эпохи. Теперь на этом  месте культовом для нас месте расположится американское посольство.

Нет спорткомплекса «Молдова», памяти моего счастливого детства. Нет кинотеатра «Шипки», открытого в 1967 году, с зрительным залом на 552 человек. Нет кинотеатра «Москова» (открытого в 1965 году), а театральная жизнь в былом помещении пока не бьет струёй. Нет уже Молодежного центра им. Ю. Гагарина. Нет и того комплекса, где проходили первые рок-сейшены и концерты. Нет кинотеатра «Искра» и удивительного по своей красоте комплекса фонтанов у его входа, места встреч молодежи в 70-80-е годы. Все это ушло, многое – безвозвратно, но что-то еще можно восстановить, было бы желание. Может, они не так ценны как памятники архитектуры, но они дороги нам. Их цену в копейку не выльешь. Их цена – наша радость и память, времен связующая нить в камне и парке. Не будем же ее рвать.

Мы не можем и не должны забывать слова О.Шпенглера, что «дом – это самое чистое выражение породы». Его восприятие вырастает из органического чувства. Немецкий мыслитель считал, что дом не создают, его форма как бы по внутренней необходимости прорастает сквозь душу. Она, как панцирь моллюска, как птичье гнездо, формируется, отражая суть нашего архетипа, нашей породы. Дома прорастают из душ, как энергетика воли и мысли, воплощенная в камне, сливаются воедино и создают города. Города также отражают суть нашего внутреннего мира.

Кишинев таков, каковы мы, его улицы стали грязны, ибо наши души обветшали. Некогда он был чист, ухожен, побелен, ибо больше гармонии было в нас. Нам необходимо вернуть в наш город ту утерянную ауру гармонии и созидания. Если душа людей и дома одно, то душа людей и города так же едина. Нам надо начать с себя и дать светлому и доброму прорасти в наши сердца. Так мы засадим зерна нашего будущего города. Но человек сам по себе субъективен, нам необходимо воля масс. Нам необходим поток сил, который будет поддержан теми, кто способен материально подкрепить желание социально активных элементов общества.

Для этого необходима не только активность граждан, но и воля властей – как городских, так и республиканских. А пока будем помнить, что пространство, будь то город или село, есть отражение нашей ментальности и духовности. Мир вокруг нас – есть наш взгляд на мироздание, есть наш путь освоения природы, есть ответ на вопрос: Кто мы? Идущие с оптимизмом по жизни, творящие добро и красоту сыны бога или жалкие, оторванные от гармонии, красоты и духовности, вечно жующие твари, коих некогда на свою голову сотворил Господь?

Мы вправе выбрать путь, но каким он будет, заложено изначально в наших душах. Наша природа отражена в нашем творении, в созидании, а оно воплощено во времени и в ликах наших городов. Будем тогда и мы не только благодарными детьми своих отечеств и малых родин, но и теми, кто вдохнет свежий воздух в хранилища памяти и судьбы, той судьбы, на которой взрастают не только люди, но и великие города!

Наш славный Кишинев из той плеяды. Его раскрытие еще ждет своего часа. Его тайны будут еще пробуждать могучие умы и сердца к творению и воплощению свое воли. Его имя, данное нам от 17 июля 1436 как Акбашев Кешенев, хранит тайну вечности того, кто из Белой головы нашего столичного града выделит росу и призовет давно ушедших и ушедшее к жизни, возродив забытые традиции Бога-Быка, что веками был на гербе и града, и страны, храня до времени это место как исток грядущего прекрасного и духовного мира.

Вячеслав Матвеев